Что сказать, любопытно все складывалось. В то, что Хабалов ничего не знал об очередном самовольстве генерала Крымова, Протопопов был уверен почти на все сто.

Ну-с, стало быть будем разбираться.

Кстати забавно выходило, что Губин, будучи белым до мозга костей и по духу, сейчас выступал на стороне «зла» с которым он сам беспощадно боролся.

Ну поживём увидим.

Протопопов вышел из автомобиля, приказав Феди и остальным охранникам оставаться на своих местах. Не стоит провоцировать казаков без особой на то надобности, а вид министерских охранников явно не будет способствовать диалогу. Посмотрим какое впечатление произведёт сам министр. Вряд ли вояки, включая Губина, всю войну проторчавшие на фронте знали Протопопова в лицо, но так он представиться. Долго что ли?

Протопопов вышел из бронеавтомобиля, расправил плечи и сложил ладонь на ладонь у живота.

Судя по выражению лиц казаков, которые нисколечко не изменились при виде министра, они понятия не имели о том, что перед ними член правительства. Ну или имели, потому и не подали виду, поскольку знали с кем им предстоит иметь дело и ничуть по этому поводу не смущались.

Как бы то ни было, подскакав к бронеавтомобилю, Губин даже не стал спешиваться, чтобы говорить с Протопоповым не сверху вниз, а лицом к лицу.

— Господин Протопопов? — раздался вопрос, озвученный хриплым наверняка прокуренным голосом.

Таки узнали...

— Я, — отозвался Александр Дмитриевич. — Вы кто такие будете?

Понятно, что министр был прекрасно осведомлён кто перед ним, но будет неплохо, чтобы казачий полковник сам представился. Смотрели они друг другу в глаза. Долго, пристально. Полковник покрутил ус, хмыкнул и первым таки отвёл глаза. На мгновение отвёл, но этого было вполне достаточно, чтобы снять напряжение. Не то чтобы он испугался, но у Александра Дмитриевича был крайне тяжелый взгляд, выворачивающий наизнанку.

— Коли бы ты послужил, уважаемый и хотя бы разок пороху понюхал, то такие вопросы не задавал бы.

— Представься, — напомнил Протопопов вслед за полковником переходя на «ты».

Было видно, что Губин похоже из тех военных, которые твёрдо убеждены — место настоящего мужчины на фронте и в час, когда Родина подвергается опасности, никто не должен оставаться в стороне от боевых действий. Можно было предположить, что как раз из-за своей прямолинейности и неуступчивости дивизию в которую входил полк Губина возглавлял не он сам (чего безусловно заслужил) а «сопляк» Крымов. Тот то к своим годам и генерал-майорский чин имел, когда Губин в свои шестьдесят бегал полковником. При этом Крымов был младше Губина больше чем на десять лет.

— Командир Уссурийского казачьего полка, полковник Губин меня зовут, — отчеканил Александр Иванович сквозь зубы.

К Протопопову у него явно присутствовала неприязнь. Особо странная хотя бы по той причине, что видели они друг друга впервые, а Губин вряд ли производил впечатление человека, который ведётся на сплетни и кривотолки. Но факт был на лицо, смотрел Александр Иванович на министра с раздражением.

— Чем обязан, полковник? — сухо осведомился Александр Дмитриевич. — Если тебе известна моя фамилия, то стало быть известно и то, что я — государственный человек, член правительства и министр внутренних дел и останавливать меня у тебя, мой хороший, нет никакого права.

Губин снова хмыкнул и снова же подкрутил ус. Сабля на его поясе воинственно покачивалась.

— Куда едете?

Полковник кивком указал своим людям чтобы они осмотрели бронеавтомобиль. Те подойдя к машине завидели, что внутри сидят министерские охранники во главе с Федей.

— Выходим, — скомандовал один из казаков.

Федя переглянулся с Протопоповым. Министр кивнул — следовало избежать конфликт всеми доступными способами. Хотелось верить, что все происходящее — не более, чем ошибка и вопрос можно решить мирным путём.

Федя и остальные охранники нехотя вышли из бронеавтомобиля. Казаки заглянули внутрь. Протопопов эти несколько секунд молча наблюдал за происходящим.

Потом обернулся к Губину.

— Не тем вы братцы занимаетесь. Ой не тем.

— Стало быть по твоему как тебе жопу просиживать надо?

— Стало быть тебе, мой дорогой полковник, известно, что я обладаю неприкосновенностью для всякого рода посягательств и отчитываюсь только перед Государем Императором, на службе у которого состою? — грубо ответил министр.

Губин улыбнулся самыми краями губ.

— И еду я сейчас как раз к Государю в Царское село. Полагаю, что Император будет крайне недоволен поведением своих казаков по отношению к министру внутренних дел. Но я полагаю, что все это не более чем недоразумение и прямо сейчас вы расступитесь и дадите мне и моим людям проезд. А я забуду про данный инцидент, пусть он останется на твоей совести.

Последовало уже третье по счёту покручивание усов, сопровождаемое очередным хмыканьем.

— Разбежался. У меня есть четкий приказ от Крымова арестовать предателя.

Протопопов нахмурился.

— Государь в курсе произвола?

Губин не счёл нужным ответить и кивнул своим бойцам.

— Упаковывайте их. Только обезоружьте, распорядился полковник, бросив свои слова с тем же небрежным тоном.

— Ещё раз, — Протопопов сохранял спокойствие какое только возможно в сложившейся ситуации. — Я напоминаю, что являюсь министром внутренних дел Российской Империи...

— Пидар ты вонючий, а не министр, — перебил Губин.

Казаки с этими словами двинулись к министерским телохранителям.

Наверное, Протопопов в любой другой ситуации даже сейчас продолжил бы свои попытки решить вопрос с казаками миром. Казаков он уважал. Да и конфликт сейчас ни к чему, а учитывая, что Александр Дмитриевич и Александр Иванович вроде как придерживались схожих взглядов, то конфликт ни к чему вдвойне — всегда можно попытаться склонить или убедить человека в том, что сейчас он заблуждается. Однако последние слова, прозвучавшие изо рта Губина, перечеркнули все. Скорее даже Александр Дмитриевич среагировал на автомате — одним коротким движением выбросил апперкот прямёхонько в подбородок Губина. Клацнула челюсть и полковник мешком картошки рухнул наземь на глазах у малость прифигевших казаков. Глаза у полковника тотчас закатились.

Нокаут.

Следом сработали министерские телохранители, вихрем налетев на казаков. Тех нескольких тренировок, что прошли у ребят в «Динамо», хватило, чтобы в следующее мгновение удалые казаки торчали из запорошенной снегом земли кверху жопами.

Протопопов коротко переглянулся с Федей.

— В машину!

Все бросились к бронеавтомобилю и вовремя. Уже в следующий миг огонь открыла казацкая сотня. Пули щёлкали по броне автомобиля с противным щёлкающим звуком, сотни и сотни штук. Но броня с легкостью выдерживала попадания.

Когда Протопопов рванул с места, утопив газ в пол, кольцо казачьей сотни начало резко сжиматься. Понимая, что им не прострелить броню, казаки решили пойти в лобовую атаку и вытащить врага из бронеавтомобиля.

Не тут то было. Многотонная махина клином врезалась в то самое живое заграждение.

Удар.

И оцепление оказалось прорвано с той же лёгкостью, с которой рвётся лист бумаги. На землю упади лошади, задавливая своим немалым весом казаков. Остальные животные испугавшись схожей участи становились на дыбы, сбрасывая с себя всадников. Снова свистели пули и снова не причиняя особого вреда мощной броне. Правда теперь интенсивность выстрелов спала — казаки стали заложниками собственного оцепления кольцом, и боялись попасть в друг дружку.

Протопопов давил на газ, чтобы оторваться от казаков как можно скорее.

Глава 12

«Братва! Мы не хотим стрелять. Мы наблюдаем. Предупреждаю, кто будет дергаться — всех перемочим.»

К/ф Бригада

Год 1917, январь 18 утро, у Царского села.

— Александр Дмитриевич! — кашлянул Федя, перекладывая пистолет из руки в руку. — Разве нельзя было сразу их, так сказать, замочить... зачем мы так рисковали, чуть под пули не подставились? Зачем останавливались? Понятно ведь, что казаки не языками почесать прискакали. За малым не полегли...